...Банкирская деятельность ордена Храма известна хорошо.[См. превосходный труд J. Piquet. Des banquirs au Moyen Age: Les Templiers. Пике в деталях исследует финансовые приемы тамплиеров, чем доказывает большое знание предмета. Он приводит многие типы банковских операций, к которым обращаются тамплиеры: регулярные денежные займы в Домах ордена Храма, займы драгоценностей, ценных предметов и бумаг; займы нерегулярные, текущие счета клиентов, займы и авансы; секвестры и сдачи на хранение; выплаты рент; переводы на расстояние.]Эта функция, приобретшая особенно большое значение в последние годы существования ордена, вначале должна была лишь обеспечить поддержку паломников в Святой Земле. Затем в истории Дома появился обычай давать в долг путешественникам. В картулярии, датированном октябрем 1135 г., приводится первый пример такого залогового займа, подписанного тамплиерами. Заем был предоставлен некоему Пере Десде из Сарагосы и его жене Элизабете, о чем свидетельствует соответствующая запить:

Следуя нашей воле, мы отдаем Богу и рыцарству ордена Храма наше наследство в Сарагосе, дома, земли, виноградники, сады и все, чем мы там обладаем. И вслед за этим сеньоры ордена Храма Соломона из милосердия выдадут нам 50 мараведи, чтобы мы совершили свое паломничество ко Гробу Господню. И мы составляем сей договор на случай, ежели один или другой из нас возвратится из этого паломничества в Сарагосу, и мы пожелаем воспользоваться этой собственностью, чтобы они приписали на свой счет бенефиции, кои извлекли бы из нашей собственности, а их 50 мараведи мы им выплатим. Потом мы будем проживать в своих владениях, и после нашей смерти они останутся свободными от ордена Храма Соломона навсегда. [Albon. Cartulaire general, n. CXI.]

Имеется в виду залоговый заем, замаскированный двумя взаимными дарами, сделанными "из милосердия", дабы избежать обвинения в ростовщичестве, столь часто выдвигавшегося Церковью. Узуфрукт (т. е. право пользования чужим имуществом) собственности во время отсутствия заемщика представляет основной интерес. Эта грамота старше другой, также составленной в Испании, на тридцать лет.

6 июля 1168 года орден Храма одалживает частному лицу, Раймонду де Кастеляру, сумму в 100 мараведи для покрытия расходов на паломничество в Иерусалим, с гарантией залога недвижимого имущества, каковое должно стать полной собственностью, если должник в путешествии умрет. [Piquet. Op. cit. P. 236.]

Оба эти займа имели одну и ту же цель: облегчить путешествие в Иерусалим. Таким образом, первые финансовые операции естественно входили в рамки истинных функций тамплиеров. Но если первые клиенты ордена Храма были обыкновенными людьми, то Людовик VII сам был счастлив воспользоваться казной ордена во время своего крестового похода. [См. выше, гл. V.] Кредит оказался даже лучше, чем его собственный на Востоке. Десять лет спустя клиентом ордена стал папа Александр III. Изгнанный из Рима, неотступно преследуемый императором, он часто во время своих вынужденных передвижений испытывал денежные затруднения и также пользовался услугами тамплиеров как настоящих банкиров. Из Клермона Александр писал архиепископу Реймсскому:

Дорогой наш сын! Мэтр Фульк, каноник вашей церкви, предложил от вашего имени выплатить нам 150 ливров за счет одного из ваших собратьев. Мы велим вам назначить эти ливры нашему дорогому сыну Евстафию, магистру братьев ордена Храма [в Париже]. И так как мы посчитали необходимым уплатить сии 158 [sic] ливров подателям этих представленных писем взамен суммы, которую мы с их стороны получили для нужд римской Церкви, мы велим вам <...>, ежели вы еще не выдали эти ливры вышеназванному магистру, отдать ему сии 158 ливров <...>. [Albon. Bullaire ms. T.I. P.207. Архиепископом Реймсским был Анри, брат короля Людовика VII, цистерцианский аббат. ]

Из Вероли Александр писал тому же архиепископу:

Мы отдаем должное Вашему великодушию и благодарим за то, что вы позаботились предоставить нам десять марок золотом и велели передать их нашему дорогому сыну Евстафию, магистру рыцарей ордена Храма Соломонова в Париже.  [Idem. Р. 245.]

Кажется, к середине XII в. финансовые операции ордена Храма улаживаются этим довольно таинственным лицом. Первый раз его имя появляется в письме Бертрана де Бланфора Людовику VII, в ноябре 1164 г.:

Да будет известно Вам, Государь, что наш дражайший брат, ваш слуга и друг Эсташ Шьен ежедневно так умоляет нас предоставить ему отдых из за своего телесного недуга, что мы не смогли бы, не поступив безбожно, ему отказать. Мы вам посылаем на его место подателя сих писем брата Готье, человека осмотрительного и сдержанного, славного как своей семьей, так и своим поведением.  [Migne. Т.155. Р.1272. Речь идет о "Готье Бризбаре", который в одной из грамот назван свидетелем в Палестине в 1165 г. (Roehricht. Regesta, 381). Возможно его отождествление с Готье де Барут, магистром Франции в 1166 г. (Leonard, loc. cit.), возвратившимся в Палестину в 1166 г. (Roehricht. Regesta, 446; 462); Бризбары были сеньорами Барутскими.]

Двустороннее сообщение между Храмом Святой Земли и западноевропейскими провинциями почти не прекращалось, несмотря на протяженность и тяготы поездки. Когда тамплиер, доставлявший депеши (в связи с катастрофой, обрушившейся на Сирию), доехал из Акры в Лондон за тринадцать недель, его подвиг казался рекордом скорости. [Mathieu, Westmonasteriensis, anno 1260. Roehricht. Regesta, 1290.]

Эсташ Шьен должен был провести во Франции несколько месяцев после письма магистра, ибо имеются сведения о пребывании его как магистра ордена Храма в Париже с 1165 по 1175 гг. [Leonard. Op. cit. P.119. ] Именно парижский Дом стал в XIII в. центром банковских операций тамплиеров. Казначей из братии ордена заведовал королевскими финансами Франции. Первый, кого назвали на эту должность, был брат Эймар, доверенный человек короля Филиппа II Августа, вне сомнений, один из главных создателей состояния ордена Храма во Франции. [Piquet. Op. cit. P.25.] Но Эймар вступил в должность только в 1204 г., [Он был "менялой" в 1193 г.; командором - в 1202 г.; казначеем — с 1204 по 1227 гг. Leonard. Op. cit. P. 119. ] когда положение ордена Храма было уже весьма упрочено. В Эсташе Шьене многие видят доверенное лицо Людовика VII, слугой и другом которого он был, и возводят к нему начало парижского банка.

Его странное имя, - по латыни Heustachius Canis [Евстафий Собака] - не является ли родовым именем ломбардской фамилии? Веком позже еще один Евстафий Канис и с ним - Гугон Канис, владелец замка Савиньяно, появляются в Никосии, когда король Генрих Кипрский предоставляет широчайшие привилегии генуэзцам. [Roehricht. Regesta, 1049 (1233 г.). ]

Не принес ли в Храм первый обладатель этого имени финансовый опыт и традицию уже налаженных коммерческих дел? Парижский Дом, несомненно, стал банковским центром задолго до появления брата Эймара. Все возрастающая забота об управлении средствами удвоилась за счет дипломатических операций. Тамплиеры пользовались неприкосновенностью на любой войне между христианами. Они показали себя ловкими и верными агентами. Связанные родством с благороднейшими фамилиями Европы, они обладали придворным опытом и знали всех.

М. Мелвиль «История Ордена тамплиеров» Melville Marion. La Vie des Templiers. Paris: Gallimard, 1982. Мельвиль М., История ордена тамплиеров. СПб.: Евразия, 2000. 415 с. 

 

...Не только мясная торговля выделяла парижскую резиденцию тамплиеров, но и банковская деятельность, особая специализация в данной области. Их счетоводы сравнялись в умении и сноровке с банкирами Ломбардии, но выгодно отличались от них своей добросовестностью. Казначей парижского командорства удачно исполнял деликатные функции советника королей Франции по финансовым вопросам, особенно в тот период, когда эти государи направляли свои усилия на создание эффективной административной системы, не обладая для этого достаточными средствами. Значительные суммы, которыми располагал казначей парижского командорства, позволяли ему не только авансировать короля и поддерживать замки в Святой Земле, но и проводить ряд финансовых операций, еще больше увеличивавших богатство Ордена.

Каков же был источник этих средств? Прежде всего парижское командорство располагало доходами со своих доменов, как и все прочие командорства, причем эти доходы были громадными. Далее, командоры всех командорств, как малых, так и больших, обязаны были через регулярные промежутки времени передавать Ордену излишки, полученные от своей хозяйственной деятельности. Вряд ли требуется уточнять, что эта деятельность строго контролировалась и недочеты не допускались. Кроме того, со времен Филиппа Августа парижское командорство хранило королевскую казну, другими словами, весь объем налоговых поступлений. Если король вводил экстраординарный налог, он поручал тамплиерам его взыскание. Такая обязанность хранить королевскую казну быстро обернулась тем, что казначей тамплиеров превратился в управляющего государственными фондами — по этой причине он и был введен в королевский совет. Разветвленная организация Ордена (приорства, бальяжи, командорства) упрощала ведение финансовых операций. И, наконец, все более многочисленная клиентура — сеньоры, паломники, купцы — доверяла Ордену значительные вклады. Собственно говоря, не было никакого новшества в том, чтобы помещать деньги или драгоценности в монастырь или в церковь, принимая во внимание иммунитет и защиту, которыми пользовались религиозные учреждения, и конечно же их безупречную репутацию. Мощная крепость банкиров парижского отделения Ордена служила гарантией надежности — она внушала доверие, почти такое же, как опытность и честность в ведении дел казначея и его помощников. Оригинальность тамплиеров, по сравнению с другими духовными учреждениями, состояла в том, что они, подобно итальянским банкирам, держали деньги в постоянном движении, что открывало новые возможности, которых не было прежде. Но, пожалуй, стоит рассмотреть это поподробнее, даже рискуя наскучить читателю.

Когда клиент передавал парижским тамплиерам определенную сумму, на его имя открывали своего рода текущий счет, после чего по его требованию ему производились выплаты. Кроме того, храмовники брали на себя труд по оприходованию его доходов, как то: сумм, причитающихся ему в порядке исполнения контрактов, или возвращенных долгов. Доходно-расходные счета закрывались три раза в год: на Вознесение, День Всех Святых и Сретение. И даже королевская казна также считалась, по крайней мере в первое время, текущим счетом. Клиенты заводили платежные векселя, по которым можно было получить деньги не только в кассе парижского отделения Ордена тамплиеров, но и в других командор-ствах. Их сеть покрывала почти всю территорию Франции. Осознавались ли удобство и новизна этой финансовой операции? Таким же способом можно было переводить денежные суммы, не перевозя реальных денег, из одного командорства в другое, из парижского отделения Ордена в лондонское или в Акру. И вообще, когда два клиента имели текущие счета в банке тамплиеров, взаимные платежи осуществлялись посредством простой записи в счетных книгах.

Располагая значительными суммами наличных денег, Орден тамплиеров был в состоянии предоставлять ссуды, что порождало щекотливую проблему. Церковь принципиально осуждала дачу денег в заём под проценты, а банковская прибыль почти всегда носила ростовщический характер. Правда, она не могла совершенно запретить эту деятельность. К тому же существовал способ обойти этот запрет: проценты с ссуды взимались вперед путем фиктивного завышения суммы долга. Вполне вероятно, что тамплиеры действовали подобным образом, хотя и не приходится сомневаться в том, что французским королям они предоставляли беспроцентные ссуды — они извлекали больше выгоды, прямой или косвенной, являясь банкирами государства. Вообще же они проявляли большую осмотрительность, давая в долг только платежеспособным клиентам. Они требовали залог, по крайней мере покрывавший сумму займа. Король Иоанн Безземельный, чтобы получить у тамплиеров заём в 3 тысячи марок, должен был депонировать золото на эту сумму. Чаще всего, как уже говорилось, в залог принималась земельная собственность, в случае невозвращения долга остававшаяся у тамплиеров. Если же долг не возвращался в установленный срок, заемщик должен был уплатить штраф.

Добрая репутация тамплиеров была столь прочна, что даже самые важные особы добивались их ручательства. Однако нам хорошо известно, что они не давали подобного рода гарантии, сопряженной с риском и для чести, и для финансов Ордена, предварительно не приняв свои меры предосторожности и не получив от этого выгоду для себя. Им доверяли также секвестрованное имущество, ожидая исполнения контракта. В 1158 году при заключении брака сына короля Англии с дочерью Людовика VII им была поручена охрана трех замков, включенных в приданое невесты (в том числе и знаменитого замка Жизор, из-за которого было изведено столько чернил!).

Парижское отделение Ордена тамплиеров было резиденцией должностного лица, носившего титул магистра Франции и являвшегося наместником Великого магистра. Он подчинялся командору, так же как и все командорства. Однако лицом, в конечном счете наиболее известным и наиболее почитаемым, был простой брат, исполнявший обязанности казначея, ибо он контактировал с королем, участвовал в работе его совета и Счетной комиссии. Эта комиссия, предшественница современной Счетной палаты, заседала в резиденции тамплиеров и контролировала деятельность королевских чиновников.

В стене, окружавшей квартал храмовников, существовали открытые для публики окошечки, через которые принимались и выдавались денежные суммы, залоги и платежи, даже ренты и пенсии, пожалованные королем. Каждый кассир вел свой собственный учет, что было непростым делом из-за отсутствия единой монетной системы. Эти операции затем вносились в учетные книги. Счетных машин тогда не было, поэтому пользовались неким подобием шахматной доски, расчерченной на клетки, в которые записывались цифры. По этим математическим таблицам получили свое название два наиболее крупных финансовых совета: Шахматная доска Нормандии и Шахматная доска Англии.

Тамплиеры Англии и Испании, само собой разумеется, сотрудничали с парижским отделением Ордена, предоставляя ссуды. Подобно французским тамплиерам, они являлись хранителями казны своих суверенов. И все же подлинным центром банковской деятельности рыцарей Храма был Париж. В этом качестве тамплиеры играли выдающуюся экономическую и социальную роль, внося благодаря своим смелым инновациям вклад в облегчение денежного обмена и тем самым в развитие торговли. На наш взгляд, весьма показательно, что невозможно обнаружить и следов недовольства их деятельностью, даже среди сподручных Филиппа Красивого во время процесса над тамплиерами. И тем не менее было очень удобно обвинить их в хищении государственных средств, дабы получить «легальный» способ завладеть их богатствами.

Ж. Бордонов «Повседневная жизнь тамплиеров в XIII веке»

Перевод осуществлен по изданию: Georges Bordonove. La vie quotidienne des templiers au XIIle siècle. Paris, Hachette, 1990  перевод, 2004 © Издательство АО «Молодая гвардия»

 

 

 ...Падение Акры вновь пробудило на Западе стремление освободить Святые Места. Возникали планы и замыслы, но воодушевление первых крестоносцев уступило место сдержанной осмотрительности, если не холодности. Куда пропали пылкие проповедники, которые в течение двух предыдущих веков поднимали народ на Священную войну? Куда делись Петр Отшельник [Петр Отшельник (ум. 1116 г.) — странствующий проповедник, один из вдохновителей Первого крестового похода. (Примеч. ред.)], св. Бернар и Фульк из Нейи? [Фульк из Нейи (ум. 1202 г.) — кюре Нейи-сюр-Марн, известный проповедник, которому Папа Римский Иннокентий III поручил проповедовать крестовый поход. (Примеч. ред.)] Казалось, Запад был истощен борьбой с Исламом. Оказавшиеся не у дел, тамплиеры, потеряв цель, ради которой и было основано их братство, активнее, чем когда-либо посвятили себя банковскому делу.

За два века своего существования орден весьма поднаторел в искусстве управлять деньгами. Тогда речь шла о финансировании тамплиеров, участвовавших в борьбе против Ислама.

Когда эта роль казначеев и распорядителей ценностями была сопряжена с военными действиями, то сочетание крестового похода и банковской деятельности еще допускалось: в общем устройстве ордена финансовая деятельность представлялась вторичной. Но когда Священная война закончилась, в новом положении рыцарей Храма появилось нечто тягостное: трудно было смириться с тем, что люди Церкви превратились лишь в дельцов, преумножающих деньги.

Папа Бонифаций VIII уже был встревожен этой метаморфозой, но он был чересчур поглощен борьбой с галликанским абсолютизмом.

Его преемнику Бенедикту XI, который находился у власти всего лишь с 22 октября 1303 г. по 7 июля 1304 г., не хватило времени заняться тамплиерами.

Когда после конклава, который продлился около года, выбор кардиналов пал на архиепископа Бордо Бертрана де Го, можно было опасаться за судьбу тамплиеров. Ведь в окружении короля шептались, что новый Папа пообещал последнему уничтожить опасный орден.

Бертран де Го ранее был капелланом Целестина V, во время правления Бонифация VIII он играл важную роль в папской дипломатии. Когда 14 ноября 1305 г. в Лионе в присутствии Филиппа Красивого он был увенчан папской тиарой, можно было надеяться, что управление ладьей св. Петра попало в умелые руки. Однако суеверные люди придавали большое значение происшествию, случившемуся в связи с коронацией понтифика. Во время процессии в честь торжественного въезда в город нового Папы стена, на которую взобралось множество любопытных, обрушилась прямо у ног Климента V. Погибло двенадцать человек. Папа упал с лошади, но всего лишь легко поранился. Драгоценная тиара, что была у него на голове, едва не сломалась об землю: из нее вывалилась жемчужина ценой в шесть тысяч флоринов, она была найдена только много позднее. Этот инцидент казался очень плохим предзнаменованием правления, начавшегося столь неприятным образом.

Молла рисует нам Климента V как «впечатлительную бесхарактерную личность, слабого дипломата, человека полумер, неспособного противостоять Филиппу Красивому, который, обладая твердой волей, привык действовать холодно и расчетливо. Папа будет прибегать к всевозможным уловкам, всевозможным проволочкам, чтобы в конце концов все же пойти на уступки. Именно так будет возобновлен скандальный процесс Бонифация VIII, прощено нападение на Папу в Ананьи [В 1303 г. противники Папы Римского Бонифация VIII (1294—1303 гг.) во главе с посланником французского короля Филиппа IV Красивого Гильомом Ногаре ворвались в итальянский городок Ананьи и захватили понтифика в плен. Эта акция была одним из этапов борьбы Бонифация VIII и Филиппа IV, начавшейся из-за непомерных притязаний Папы, видевшего себя единственным главой христианского мира. Филипп обвинил Бонифация в ряде преступлений, несовместимых с папским саном (в том числе и убийстве предыдущего Папы, Целестина V). Целью захватившего Папу Ногаре было привести его на заседание Вселенского Собора и лишить папской тиары. Вскоре Ногаре и его сторонники были вынуждены отпустить Папу, но от потрясения Бонифаций VIII скончался спустя некоторое время. Даже после смерти Бонифация Филипп IV требовал от его преемников продолжить обвинительный процесс против умершего и лишить его христианского погребения. (Примеч. ред.)] и уничтожены тамплиеры».

Климент V был просвещенным человеком. Мы обязаны ему основанием кафедр древнееврейского, сирийского и арабского языков в различных университетах. Он не был лишен и прозорливости. Мы даже увидим, как в некоторых ситуациях он проявит решительность. Но в целом, столкнувшись с совершенно неприемлемыми требованиями Филиппа Красивого, он, в конце концов, сдаст свои позиции. Климент дойдет до того, что разрешит использовать пытки при инквизиторских процессах. С другой стороны, новый Папа проявит чрезмерную снисходительность, чрезмерную склонность к непотизму [Непотизм — раздача выгодных должностей и привилегий родственникам. (Примеч. ред.)]; он сделает кардиналами трех членов своей семьи: Раймонда де Го, Бернара де Фаржа и Гайяра де Прессака. Наконец, он слишком легко поддастся шантажу со стороны короля.

Безусловно, можно добавить в его оправдание, что Папа мучился от боли, которая почти не отпускала его: он страдал от рака кишечника и желудка.

Контакты Климента V с орденом тамплиеров восходят к началу его правления. В конце 1305 г. или начале 1306 Папа специально призывал двух великих магистров тамплиеров и госпитальеров, чтобы обсудить с ними различные вопросы, касающиеся обоих орденов, и особенно их участия в новом крестовом походе.

По общему мнению, тамплиеры и госпитальеры должны были сыграть важную роль в восстановлении христианства в Палестине. Было совершенно необходимо, чтобы Папа обсудил эту тему с великими магистрами обоих орденов.

Получив приглашение Папы, великий магистр Храма Жак де Моле, находившийся на Кипре, решил обосноваться в Париже. Он пустился в путь с тем большей спешкой, что уже знал, что именно замышлялось против ордена во Франции.

Что касается великого магистра госпитальеров Фулька де Вилларе, он принес извинения за то, что не может приехать во Францию: он задержался на осажденном Родосе, где лично руководил военными операциями.

Жак де Моле прибыл во Францию в конце августа 1306 г. Сначала он отправился в Париж, чтобы остановиться в резиденции тамплиеров (Тампле). Там он немного замешкался, отправившись поприветствовать короля. При дворе ничто не смогло заставить его поверить, что он находился под подозрением и что против ордена зрел заговор. В честь него, высокопоставленного лица, равного по титулу князю, был устроен праздник, и король даже попросил его стать крестным отцом одного из своих детей.

Затем в сопровождении шестидесяти рыцарей Жак де Моле направился к Пуатье, где Папа разместил свой двор. Климент V благожелательно принял великого магистра и говорил с ним, в частности, о плане, который он вынашивал уже давно и который имел отношение к слиянию двух военных орденов тамплиеров и госпитальеров.

Отвечая ему, Жак де Моле сослался на то, что его монахи не получили благословения на служение иному уставу, кроме устава ордена Храма; к тому же, к великому возмущению христиан, между тамплиерами и госпитальерами множились ссоры; помимо этого слияние повредило бы беднякам, которым помогал бы теперь только один орден; и, наконец, когда нужно будет упразднить звания и обязанности, чтобы объединить их, предстояло разрешить слишком много вопросов, связанных со старшинством. Жак де Моле также ссылался на то, что устав тамплиеров был более строгим, чем у госпитальеров: в случае слияния либо первые должны были пойти на уступки, либо вторым нужно было бы изменить устав.

Говоря об этом послании, Р. Фавтье пишет, что это «поступок умного и упрямого человека, добровольно отказывающегося следовать общим интересам, чтобы направить все свои помыслы только на орден, главой которого он является, и по корыстным материальным причинам выступающего против объединения его к другим подобным организациям" [Fawtier R. Histoire de L'Europe. PAris, 1940. Т. VI.]. Это суждение несправедливо. В речи великого магистра много здравого смысла.

Поскольку мы судим "а posteriori", мы склонны считать, что слияние было в высшей степени желательно, учитывая что, быть может, оно помогло бы избежать катастрофического судебного процесса, о котором пойдет разговор далее. Но разве невозможно представить, что, например, вражда, вспыхнувшая между двумя орденам в Палестине, лишь слабые отголоски которой достигли Западной Европы, могла вновь разгореться и на Западе, в рядах нового единого ордена, который был богат и ничем не занят? Теперь уже два ордена вызывали подозрение: внутренние раздоры, кажется, чрезвычайно тяготили западное христианство.

Папа же видел в этом проекте средство положить конец обвинениям, которые король Филипп Красивый вот уже несколько месяцев собирал против тамплиеров.

Когда Римский Папа задал ему вопрос о своевременности возобновления Священной войны, Жак де Моле выступил, скорее, за тщательно подготовленное массированное наступление, чем за создание разобщенных войск. Для осуществления плана, по мнению Моле, потребовалось бы 15 000 рыцарей и 50 000 пехотинцев. Новые крестоносцы должны были бы располагать большими судами для перевозки войск. На разведку в восточное Средиземноморье была бы выслана эскадра, чтобы установить блокаду и производить осмотр торговых судов христиан, которые без зазрения совести снабжали продовольствием неверных. Наконец, была бы произведена высадка на Кипре, откуда крестоносцы вели бы подготовку к завершающему выступлению. На короля Кипра можно было рассчитывать, заключал Моле, но в отличие от того, что думал Папа, Моле считал союз с королем Армении маловероятным.

И снова это послание выдает человека весьма здравомыслящего, серьезного и талантливого. Если донесение Моле не смогли принять во внимание, то это потому, что обстоятельства для отправки нового похода на христианские земли Леванта складывались крайне неблагоприятно.

 * * *

Каким в 1306 г. был социальный статус тамплиеров во Франции? Не были ли они всего лишь богатыми вельможами, бездельниками, озабоченными только проведением выгодных финансовых операций? Не были ли они всего лишь торговцами, держащими лавки на мостах, как это было в Нанте, где они оспаривали у епископа его право на торговлю вином?

Чтобы понять ту роль банкиров, которую сыграли рыцари-тамплиеры, нужно вспомнить, что в средние века церкви и монастыри считались самым надежным местом для помещения денег и хранения сокровищ. Церковные здания считались неприкосновенными. По этой причине они не только служили убежищем, но и своей надежностью привлекали всех тех, кто имел какие-то ценности, которые хотел уберечь от кражи или грабежа. Вероятно, эту финансовую роль, которую играли монастыри, военно-монашеские ордена исполняли более систематическим образом; но одни только тамплиеры превратили ее в профессиональное занятие. Мы уже сказали, каким образом благодаря многочисленным дарам, огромным завещаниям и доходным операциям орден Храма стал обладателем несметного богатства. Однако их недвижимое имущество было гораздо меньше того, что принадлежало госпитальерам и цистерцианцам. Тамплиеры владели неисчислимыми богатствами и были превосходными управляющими. Безопасность их домов, ловкость проведения торговых сделок, практическая сметка их предводителей — все это способствовало развитию доверия тех, у кого были ценности, которые следовало пустить в оборот или охранять.

Королевские судьи и духовные лица обычно передавали церквям те богатства, владение которыми могло стать причиной тяжбы в их судах. Но они часто предпочитали доверить свое имущество ордену Храма, так как последний внушал им уважение своей военной силой. Значительные ценности хранились в командорствах тамплиеров, превращенных в настоящие крепости. В большинстве командорств деньги помещались на текущие счета. Они приносили доход посредством кредитов, переводов и т. д. Тамплиеры были умелыми комиссионерами, и для них не существовало более никаких секретов в сложностях бухгалтерии. Как говорили, у них было больше картуляриев и бухгалтерских книг, чем догматических трактатов. В Париже тамплиеры владели целым кварталом, окруженном болотами и долгое время находившемся за городской стеной.[Это нынешний квартал Марэ или квартал Тампль. (Примеч. авт.)] Их владения охватывали треть города. До Великой Французской революции в квартале Тампль часто находили убежище преступники или несостоятельные должники.

Орден Храма в Париже был крупным центром управления финансами начиная с периода правления Филиппа Августа до царствования Филиппа Красивого; точно так же в резиденции ордена тамплиеров в Лондоне находились не только доходы Иоанна Безземельного и Генриха III, но и драгоценности английской короны.

Римские Папы прибегали к услугам храмовников для сбора и учета налогов, взимаемых Церковью. Все дома ордена в Европе имели счета, открытые на имя Папы. Тамплиеры обязаны были собирать и накапливать получаемые суммы.

Несмотря на запрет Филиппа Красивого, ведущего борьбу с папством, тамплиеры отправили в Рим в виде векселей деньги, собранные для Папы французским духовенством.

Тамплиеры занимались как переводом денег, так и самыми сложными финансовыми операциями. Например, они переводили в Левант общую сумму налогов, собранных для Палестины. Они вели торговлю ценными металлами.

Составляя конкуренцию евреям и ломбардцам, они еще до отъезда из Святой Земли соперничали с крупными итальянскими банками. Упреки, которые окончательно оформятся во время судебного процесса, уже прозвучали, правда, пока тихо, когда монахи-солдаты еще сражались в Палестине бок о бок с госпитальерами, которые подвергались той же критике, ибо все эти ордены в разной степени занимались финансовой деятельностью.

Однако тамплиеры верно служили французской королевской власти. Являясь в течение более ста лет хранителями королевской казны, они неким образом принимали участие в монархическом правлении. История королевской казны долгое время будет переплетаться с историей казны ордена (в Тампле).

Филипп-Август окажет наивысшее доверие тамплиерам, поскольку, отправляясь в крестовый поход, король назначит своим душеприказчиком брата Эмара, казначея Храма.

Еще в 1304 г., за несколько месяцев до начала процесса сам Филипп Красивый даст ордену Храма грамоту, гарантирующую ему поддержку и привилегии. Эти письма нужно понимать как награду за ту позицию, которую тамплиеры заняли в конфликте между Бонифацием VIII и Филиппом Красивым. В июне 1303 г. тамплиеры, в лице Гуго де Пейро, досмотрщика Франции, дали обещание защищать короля от Папы. И они потребовали созыва Собора [Имеется в виду Вселенский собор, который Филипп IV Красивый хотел созвать для суда над Папой Бонифацием VIII. (Примеч. ред.)]. С другой стороны, кое-кто утверждает, что тамплиеры заключили соглашение с Папой к большому неудовольствию Филиппа. Как бы то ни было, похоже, что уже тогда король захотел избавиться от ордена тамплиеров.

Вероятно, упразднение ордена было навязано Клименту V как условие его избрания; произошло это во время долгих месяцев междуцарствия, протекших между смертью Бенедикта XI (7 июля 1304 г.) и избранием Климента (5 июня 1305 г.).

Попытки объяснить враждебность короля были тщетны: но следует постоянно помнить о том, что король с трудом переносил финансовое вмешательство тамплиеров в дела казны.

С 1295 по 1303 г. тамплиеры не будут управлять государственной казной. Но попытка короля взять дела в свои руки не принесла хороших результатов, и ключи от казначейства вернулись к брату — казначею ордена Храма. Филипп Красивый снова доказал свою полную некомпетентность в финансовых вопросах. Однако этот урок вскоре был забыт. Алчность заглушит голос разума, не в обиду будь сказано приверженцам тоталитарного тезиса, которые в соответствии с тем, что необходимо для их дела, то утверждают, что Филипп Красивый был беспристрастен, то говорят, что, сдерживая себя, он совершил бы ошибку. Но обратимся к фактам.

М. Лобе «Трагедия Ордена тамплиеров» Пер. с франц. Журавлевой Д. А.— СПб.: Евразия, 2003.— 224 с.